Из редакционной почты: "Из Заполярья - в "Красный партизан"

В июле 1973 года, отработав без малого восемь лет директором студии телевидения, я выехал из заполярной Игарки на юг Красноярского края.

Заведующий сектором печати крайкома КПСС Илья Волков предложил мне должность редактора районной газеты "Красный партизан" в Партизанском районе.

- И что это за район, что представляет собой редакция? - спросил я партийного босса.

- Район подтаёжный, по-своему интересный. Конечно, немного запущенный. Редакция размещается в двухэтажном особнячке. Но тоже не без проблем. Хотя коллектив хороший, дружный. Правда, журналисты все доморощенные.

Вот с такой информацией о предстоящем месте работы я прибыл в Партизанское. Прилетел на самолёте Ан-2 - "кукурузнике". Приземлились на поляне, именуемой здесь аэродромом.

Я сразу же отправился в райком партии. Секретарь оказалась на месте. Когда вошёл в кабинет, увидел женщину средних лет. Она встала из-за стола и шагнула мне навстречу.

- Громова Валентина Алексеевна,- отрекомендовалась, элегантно протягивая руку.

Честно говоря, представлял, что увижу простую деревенскую женщину, а может быть, даже чинушу. Но передо мной стояла удивительно красивая женщина, высокая, стройная, статная. Прямо этакая мисс очарование. У неё была высокая, красивая причёска и, как я заметил, когда она протянула руку, изящные пальчики с лёгким, не бросающимся в глаза маникюром. И ещё - удивительно открытое лицо, ясные, карие умные глаза.

Позднее, плотно общаясь с ней по работе, видел, насколько высоконравственным, строгим и взыскательным была партийный руководитель района. Валентина Алексеевна была требовательной к себе и к другим. Она не допускала фальши и панибратства в отношениях. Сама по основной профессии зоотехник, она досконально знала всю подноготную сельского хозяйства.

Помню, как жёстко она распекала председателя колхоза имени Ленина Николая Васильевича Рукосуева за серьёзные упущения в работе во время посевной кампании. Этот серьёзный и ответственный руководитель вышел из её кабинета мокрый от волнения.

Председатели колхозов и директора совхозов искренне уважали её за глубокое знание дел в районе, справедливые требования. Она всегда смотрела в корень проблем, не размениваясь по мелочам.

А пока, во время первого знакомства, мы мирно беседовали с ней о делах текущих и делах насущных. Она доброжелательно, в нескольких словах, рассказала о районе, охарактеризовала положение дел в редакции. Её рассказ о редакции не расходился с характеристикой, данной в крайкоме КПСС.

Коснулись и моего жилья. Поскольку свободной квартиры для меня пока ещё не было, я поселился в местной гостинице, которая, кстати, находилась недалеко от редакции.

Потом секретарь по идеологии Павел Верещагин представил меня коллективу журналистов и полиграфистов. Они приветливо, дружелюбно встретили меня. Всё это располагало к дальнейшей плодотворной работе. Позднее я переговорил с каждым сотрудником в отдельности - над какими темами он работает, о чём ему нравится писать и так далее.

А вот вспомнив слова Волкова о том, что редакция располагается в двухэтажном особнячке, я невольно улыбнулся. Как оказалось, здание было неизвестно каких лет постройки. Старое, ветхое, отапливаемое дровами. Это был не особнячок, это был старый, дряхлый курятник, который давно нужно было списать на дрова.

Но тем не менее в нём корреспонденты старательно писали о делах в районе, полиграфисты печатали газету, выдавали бланочную продукцию. И те, и другие с планом справлялись довольно успешно. Газету в крае особенно не хвалили, но и не ругали.

Пока беседовал с корреспондентами, изучая их потенциальные возможности, они закулисно изучали меня. Как-то раз я написал довольно-таки большой материал на тему уборки урожая. На неофициальной "планёрке", без моего участия, естественно, они обсудили эту обзорную статью.

Главное, над чем ломали голову мои коллеги, что и как написал их новый редактор. Очерк - не подходит. Статья - тоже. Зарисовка - опять не то. Так и не определились с жанром. Но материал им понравился. Об этом случае рассказал мне инструктор райкома партии, который дружил с бухгалтером редакции. А тот знал эту интрижку.

Жизнь в редакционном коллективе шла своим чередом. В конце месяца каждый корреспондент по своему профилю отправлял в организации, учреждения, колхозы и совхозы письма с просьбой написать для газеты необходимый материал. И нештатные корреспонденты Владимир Штайц, Борис Ващенков, Виктор Гришин и другие активно откликались на наши просьбы. За каждый напечатанный в газете материал им аккуратно выплачивался гонорар. Правда, небольшой. Но уж на бутылочку с закуской хватало.

Как и во всяком творческом коллективе, у нас происходила текучка кадров. Поэтому в редакции нередко появлялись так называемые "залётные" журналисты. Как правило, очень опытные, талантливые, но подверженные негативному пороку - поклонники Бахуса.

Вспоминаю удивительно способного журналиста Владимира Леонтьева. До нашей газеты он работал в краевых газетах "Красноярский рабочий", "Красноярский комсомолец", сотрудничал с краевыми радио и телевидением. Написанные им материалы СМИ брали нарасхват.

И вот такой журналист появился в нашей редакции. Всё, о чём бы ни писал Владимир, было завораживающе интересно и красиво. Бывало, принесёт очерк на 5-6 страницах, вроде текст объёмный, а прочитаешь его за считаные минуты. Написано так, как замечательные сказки Ганса Христиана Андерсена.

Как-то на редакционном "газике" мы объезжали колхозные поля, невдалеке была железнодорожная станция Конок. Владимир предложил:

- Давайте подъедем к станции, я переговорю с путейцами. Скоро День железнодорожника. Можно дать материал в газету. Железка-то проходит и по нашему району.

Мы остановились. Через полчаса Леонтьев вернулся. На следующий день на мой рабочий стол он положил очерк на целую полосу. Да какой очерк! Пальчики оближешь.

Но однажды (уже в который раз) в конце рабочего дня он в редакции оказался пьяным. Уходя с работы, я взял его к себе домой. Моя жена, Клавдия Ивановна, накормила его, напоила горячим чаем с какой-то ароматной добавкой. Мы уложили его спать.

Утром Владимир Григорьевич (я звал его по имени-отчеству, так как он уже был немолодым человеком) искренне, едва сдерживая слёзы, благодарил Клавдию Ивановну за доброе отношение к нему. Он ругал себя, клялся, что понял пагубность пьянки. Обещал раз и навсегда покончить с этой вредной привычкой.

Пока Леонтьев работал в нашей редакции, местные корреспонденты много хорошего почерпнули из его творчества, прежде всего - умение писать о людях интересно, содержательно. Именно в это время корреспондент Пётр Говорков поступил, а потом и окончил Иркутский госуниверситет. Подтянулись в профессии журналисты Феликс Митяев, Людмила Еремеева, Александр Бодриков и другие.

Потом в нашу редакцию приехали молодые, но очень способные журналистки Валентина Квасцова и Светлана Кирман. Они внесли в газету новую струю живого, интересного в рассказах о работниках животноводства, полеводства, медработниках, учителях района.

За Квасцовой, правда, водился грешок. Она было неравнодушна к Бахусу. Иногда приходила на работу с перегарчиком. Но, несмотря на свои недостатки, смело критиковала тех, кто писал плохо, шаблонно, без творческой выдумки. Попросту говоря - бездарно протирал штаны, сидя днями в редакции. Об этом нелицеприятно говорила на редакционных планёрках.

И это раздражало "трезвенников". Их поддерживала ответственный секретарь редакции Тамара Александровна Сысоева.

Конечно, Тамара Александровна в своих требованиях была права: работа есть работа, здесь всегда надо быть с трезвой головой. Но ведь и журналистские материалы должны быть качественными. Плохо будешь писать - газету не будут выписывать подписчики. Она должна быть интересной, с выдумкой и по возможности - с интригой.

Однажды, когда я отлучился в кратковременную командировку, они решили изгнать Квасцову из редакции. Предъявили ультиматум: пиши заявление и увольняйся по собственному желанию.

К счастью Квасцовой, я вернулся из командировки вовремя, и она осталась на работе.

Кончено, кое-кому в редакции не нравилось моё отношение к подобным нарушителям дисциплины. Вот, дескать, редактор возится с этими разгильдяями. Но у нас были разные понятия в этом вопросе. Мне нужны были хорошие специалисты, творческие работники. Им - пришёл вовремя на работу и ушёл вовремя. Меня такой подход не устраивал.

Помните, работник крайкома партии сказал, что район "немного запущенный". Это было мягко сказано - он на десяток лет отстал, скажем, от Шушенского района. Вот несколько примеров.

В Шушенском в те годы улицы были уже заасфальтированы. В Партизанском некоторые люди слово "асфальт" ещё не слышали. Однажды мы поехали на легковом редакционном автомобиле и на улице напротив быткомбината завязли в грязи. Пришлось искать трактор, чтобы вытащил наш вездеход из трясины.

Был и такой случай. Засиделся я как-то в гостях у моего старого знакомого по северу, местного прокурора. Вышел на улицу, а там - темь хоть глаза коли. Ничего не видно. Уличного освещения тогда ещё не было. Тротуаров возле домов - тоже. Так в кромешной тьме, в грязи по колено, я едва добрался до гостиницы. Хорошо, что на мне были сапоги-болотники.

Всё это было в первые дни моего приезда в Партизанское. Со временем мы решили вопрос и со зданием для редакции. Однажды району выделили средства на строительство восьмиквартирного жилого дома. По моей просьбе председатель райисполкома Владимир Семёнович Лазовский, первый секретарь Владимир Александрович Артемьев на свой страх и риск направили эти деньги на строительство здания редакции.

Я срочно съездил в Красноярский институт "Гражданпроект", там быстро произвели перепланировку здания. Благо инженеры-проектировщики мне были знакомы. Они однажды приезжали в Имбежский свиносовхоз за мясом. И я по случаю познакомился с ними.

Через год строительство было завершено. И тут появилось много завистников. Одним из них был заведующий районо Константин Попандопуло. Он первым пришёл "в гости". Мы посмотрели помещение наборного и печатного цехов, линотипную.

- Да тут можно целый класс из 40 человек посадить. А у тебя сколько человек будут работать?

- Рабочих будет немного, но тут будут стоять громоздкие машины.

- Здорово у тебя тут будет,- артистично раскинув руки, воскликнул главный учитель района.

Потом мы поднялись на второй этаж. Здесь всё блестело, пахло свежей краской. Накануне мы своими силами покрасили все окна и двери, застелили полы красивым линолеумом.

Мы зашли в кабинет редактора, посмотрели и другие комнаты. В них уже стояли шкафы, столы, стулья.

- Это что же, у каждого корреспондента будет отдельный кабинет? - удивился Попандопуло.- Жирно будете жить! - с завистью воскликнул гость-недоброжелатель.

Потом в построенное здание мы своими силами перевезли всё полиграфическое оборудование: станки печатные и бумагорезательные машины, линотип, электрогравировальный автомат и много чего другого.

Громоздкие машины пришлось вручную выволакивать через окна. Но одно дело - вытащить оборудование из "курятника". А сколько трудов стоило погрузить его на автомашину, а потом занести в новое здание и установить... Это теперь только одному Богу известно.

Решили мы и проблему с транспортом. Редакционный ГАЗ-63 передали в районо, нам райком партии передал автомобиль УАЗ. Правда, он был не новый, но исправно служил нам много лет.

Увлёкшись работой, я не забывал и о семье. Познакомившись с коллективом редакции и вникнув в дело, привёз из Игарки жену и детей. Поселились в двухквартирном неблагоустроенном доме на улице Зелёной. Потом переехали на улицу Петрова в благоустроенный двухуровневый дом. Здесь выросли мои сыновья, вышли на пенсию мы с женой.

Товарищи хорошо, по-доброму, проводили меня на заслуженный отдых. В своём "Памятном адресе" работники редакции и типографии написали: "То, что мы сейчас имеем возможность работать в прекрасном светлом помещении, уютных кабинетах - это только ваша заслуга".

Душевные слова в мой адрес прозвучали в эссе Валентины Квасцовой, этого борца за правду: "Будьте всегда таким же добрым, чутким человеком, знатоком журналистских душ, отзывчивым товарищем. Пусть ваши друзья навсегда сохранят вам верность, а враги удивляются вашему великодушию".

Всё это написано, по-моему, за моё доброе отношение к тем, с кем я работал, общался, за долготерпение к тем, на кого потратил много сил и здоровья.

Партизанское осталось в моей памяти, как светлое пятно в моей долгой жизни.

Шушенское.